Министр народного просвещения Сергей Семёнович Уваров

ЛЕКЦИЯ XVIII

(начало)

Система народного просвещения при Николае I. – Взгляды императора Николая. – Министерство Уварова. – Его принципы. – Уставы 28 декабря 1828 г. – Университетский устав 1835 г. – Московский университет при Строганове

Министерство Уварова

Сергей Семенович Уваров. Портрет работы В. Голике, 1833

Теперь нам приходится остановиться на ходе просвещения в России и на развитии умственного и политического движения среди интеллигенции в 30-х и 40-х годах.

Адмирал Шишков, унаследованный императором Николаем от предыдущей эпохи, оставался во главе Министерства народного просвещения, как я уже говорил, до 1828 г.; затем с 1828 по 1833 г. министерством управлял пиетист Ливен. С 1833 г. министром сделался один из наиболее знаменитых министров народного просвещения – С. С. Уваров, который управлял этим ведомством до начала третьего периода царствования Николая – до 1849 г. Уваров главным образом и наложил свою печать на деятельность Министерства народного просвещения в Николаевскую эпоху, хотя в сущности он являлся главным образом лишь талантливым исполнителем велений самого Николая. Роль Уварова в деле народного просвещения по значительности проведенных при нем преобразований почти столь же важна, как роль Канкрина в истории русских финансов и роль Киселева в истории крестьянского законодательства. Мы видели, что Николай Павлович обратил внимание на вопросы народного просвещения сразу же по вступлении на престол; он связывал вопрос о направлении народного образования или, вернее, воспитания с направлением политической мысли и задавался целью так поставить систему народного воспитания, чтобы она являлась системой, предотвращающей возможность развития всяких революционных стремлений. Ввиду этого император Николай с самого начала царствования принял ряд своеобразных мер в сфере народного образования, о которых я упоминал уже в одной из предыдущих лекций. Охранительное направление, принятое с самого же начала царствования в деле народного просвещения, получает особенную выдержанность и силу после 1831 г. Верным и решительным исполнителем этого курса и является сменивший в 1833 г. более слабого кн. Ливена рекомендованный Карамзиным Сергей Семенович Уваров. О том, каков был Уваров до 20-х годов, о его довольно смелой оппозиции реакционным стремлениям министерства Голицына в самом начале его деятельности, я уже говорил в свое время, но надо сказать, что Уваров той эпохи и Уваров николаевских времен – это как бы две различные личности. От Уварова прежнего времени к 30-м годам осталась только его солидная научная образованность, а его политические взгляды изменились коренным образом, по-видимому, в соответствии с теми карьерными стремлениями, которые в это время в нем возобладали. Вы помните, что в 1818 г. он в своей речи на акте в главном педагогическом институте говорил, что свобода есть лучший дар Бога и что ради нее не следует опасаться замешательств, сопряженных иногда с конституционным устройством. В письме к Штейну он подшучивал над людьми, которые желают просвещения и в то же время боятся его результатов; он говорил, что они как бы желают огня, который не жег бы. Теперь он свои прежние идеи оставил в стороне и явился главным образом исполнителем тех взглядов, которыми руководился сам император Николай. Прежде всего Уваров усвоил себе ту идею, что вооружать нацию необходимыми знаниями надо лишь в той мере, в какой это необходимо для технических нужд государства, притом строго охраняя публику от проникновения в умы зловредных политических идей.

Еще в Комитете 1826 г. с этой именно точки зрения были пересмотрены уставы средних и низших училищ, причем соответственно взглядам императора Николая на задачи народного просвещения была разорвана сеть учебных заведений, построенная когда-то по плану Янковича де-Мириево, и введены новые уставы и новые программы гимназий и уездных училищ, утвержденные 28 декабря 1828 г. Эта реакционная мера прошла еще в тот период царствования Николая; который я характеризовал как период, вообще непротивный прогрессу.

Православие, самодержавие, народность

Уваров, еще в бытность товарищем министра при Ливене, получил в 1832 г. командировку, целью которой было обозрение Московского университета и других провинциальных учебных заведений, постановки в них преподавания и выяснение того, как приводится в исполнение устав 1828 г., а также, наконец, какие преобразования требуются в организации университетов. Возвратившись из этой поездки, Уваров представил характерный письменный отчет, который был составлен с таким тонким пониманием взглядов императора Николая, что непременно должен был провести автора его на министерский пост. В отчете Уваров так излагал свои впечатления от ревизии Московского университета:

«Утверждая, что в общем смысле дух и расположение умов молодых людей ожидают только обдуманного направления, дабы образовать в большем числе оных полезных и усердных орудий правительства, что сей дух готов принять впечатление верноподданнической любви к существующему порядку, я не хочу безусловно утверждать, чтобы легко было удержать их в сём желаемом равновесии между понятиями, заманчивыми для умов недозрелых и, к несчастью Европы, овладевшими ею, и теми твердыми началами, на коих основано не только настоящее, но и будущее благосостояние отечества; я не думаю даже, чтобы правительство имело полное право судить слишком строго о сделанных, может быть, ошибках со стороны тех, коим было некогда вверено наблюдение за сим заведением; но твердо уповаю, что нам остаются средства сих ошибок не повторять и постепенно, завладевши умами юношества, привести оное почти нечувствительно к той точке, где слияться должны, к разрешению одной из труднейших задач времени, – образование правильное, основательное, необходимое в нашем веке, с глубоким убеждением и теплой верою в истинно русские охранительные начала православия, самодержавия и народности, составляющие последний якорь нашего спасения и вернейший залог силы и величия нашего отечества» .

Император Николай увидел в авторе этого отчета надежную опору для проведения в умы молодого поколения тех идей, которые сам он признавал спасительными и необходимыми. Уже ставши министром, Уваров определенно говорил, что он главной задачей своего управления Министерством народного просвещения ставит: сдерживать наплыв новых идей в Россию, хочет продлить ее юность, и что если ему удастся задержать ее развитие лет на 50, то он умрет спокойно .

«В нынешнем положении вещей и умов нельзя, – писал он в только что цитированном отчете своем, – не умножать, где только можно, число «умственных плотин». «Не все оныя, может быть, окажутся равно твердыми, равно способными к борьбе с разрушительными понятиями; но каждая из них может иметь свое относительное достоинство, свой непосредственный успех» .

Этот отчет и лег в основание всей последующей политики Министерства народного просвещения. Таким образом, во главе министерства был поставлен один из образованнейших русских людей того времени, каким был, несомненно, Уваров; и человек этот ставил себе трудную задачу укреплять и вводить в умы молодого поколения «истинное просвещение» и в то же время охранять их от заноса революционных идей и настроений. Можно подумать, что он сам теперь уверовал в существование такого огня, который не жег бы! В этом направлении велась и средняя школа, но нельзя не сказать, что чем дальше, тем больше освобождалась ее программа от излишних наук и познаний.

Русские учебные заведения при Николае I

Еще в комитете Шишкова шли большие споры о том, как построить преподавание в гимназиях, и было постановлено, что наиболее желательная программа – классическая. При этом возникли разногласия по вопросу о том, вводить ли один латинский язык или и греческий. Многие члены комитета стояли за введение наряду с латинским и греческого языка и придавали этому введению обоих языков важное значение. Но император Николай признал, что греческий язык лишний, что он будет только обременять учащихся. В соответствии с этим греческий язык был устранен из обыкновенных гимназий, так как признавали необходимым или ввести греческий язык в полном объеме, или совсем его не вводить. Его решили ввести лишь в немногих столичных гимназиях.

При этом, несмотря на то что была принята классическая система, ни естествознание, ни логика, ни даже ознакомление с современным положением страны, которое должно было даваться статистикой, вначале не были исключены из курса гимназий. Но чем дольше испытывалась эта система, чем дольше Уваров оставался министром, тем больше убеждались в бесполезности столь широкой программы, и первоначально включенные в нее предметы мало-помалу один за другим из нее выкидывались; так, в 1844 г. была устранена статистика, в 1847 г. – логика, а перед тем, в 1846 г., был сокращен курс математики, так что в конце концов программа обучения в средней школе к концу 40-х годов и к концу управления Уварова все более и более понижалась.

В это время дворянство стало охотнее отдавать своих детей в гимназии. Это обусловливалось, с одной стороны, необходимостью иметь диплом для службы, а с другой стороны – тем, что к этому времени иссяк в значительной мере тот контингент вольных учителей, который был ранее к услугам помещиков в виде различных иностранных эмигрантов. Таким образом, виды правительства осуществлялись и потребность в гимназиях в дворянских кругах все увеличивалась. Соответственно шел и рост числа гимназий: в 1826 г. их было 48, а в 30-х годах – 64; число учащихся было в начале царствования 7 тыс., а к концу – 18 тыс. человек. Увеличилось и число уездных училищ, но качество преподавания и там понижалось, а не развивалось. Этому содействовала и перестройка самого управления учебным ведомством. По прежнему уставу 1804 г., который ознаменовал собою самый блестящий период в истории русского просвещения, во главе управления в провинции стояли университеты. Теперь, во-первых, организация самих университетов по уставу 1835 г. была изменена, а затем они были совершенно устранены от заведования учебными делами в средних и низших училищах, которое всецело сосредоточилось теперь в руках попечителей учебных округов, причем такими попечителями во многих местах сделаны были местные генерал-губернаторы, а в Сибири – губернаторы, Большая часть этих попечителей при Николае назначалась из военных генералов, которые, по мере того как настроение правительства становилось консервативнее, выбирались все чаше из таких лиц, которые способны были главным образом обуздывать и подтягивать.

Университеты также были перестроены заново по уставу 1835 г. Этот устав совершенно изменил положение университетов, значительно ограничив их автономию. Правда, наружно некоторые следы ее остались: оставлено было право выбора ректора, предоставлено было самим профессорам замещать свободные кафедры; но одновременно с этим было предоставлено и министру народного просвещения право не утверждать избранников совета и назначать своих кандидатов, а так как министр народного просвещения широко пользовался своим правом, то право выбора постепенно на деле сошло на нет.

Следует, однако же, отметить, что в университетах сохранилась еще забота о возможно лучшей подготовке профессоров, так что в 30-х годах широко практиковались даже командировки молодых кандидатов за границу. Эти командировки дали в 40-е годы блестящие результаты. Благодаря им явилась целая плеяда молодых русских ученых, которая дала очень много для следующего поколения русской интеллигенции: достаточно вспомнить имена Грановского, Редкина, Крюкова, Буслаева (в Москве), Меера (в Казани), Неволина, Куторги (в Петербурге). В Московском университете этому в особенности способствовал попечитель граф С. Г. Строганов, который, сам будучи очень образованным человеком, деятельно заботился об улучшении профессорского состава, что не помешало ему в то же время вмешиваться в систему преподавания и даже в программы отдельных профессоров, подсказывать им желательное направление и вообще распоряжаться в университете, как заправскому хозяину. Таким образом, и тут комбинировалось желание, с одной стороны, улучшить систему преподавания, а с другой – определить тон и направление его. Во всяком случае, университет потерял свое независимое автономное устройство, которым он пользовался по уставу 1804г. до реакционного министерства кн. Голицына, при котором университетская автономия нарушена была во многих местах фактически.

Что касается числа университетов, то в этот период был открыт (в 1834 г.) Киевский университет Св. Владимира, но это не был вполне новый университет, так как он заменил собою Виленский, который был закрыт вскоре после восстания 1831 г.

Такова общая картина народного образования во втором периоде царствования Николая.

Сергий Семенович Уваров

Уваров Сергей Семенович (25.08.1786-4.09. 1855), граф, государственный деятель.

Уваров был потомком старинного русского дворянского рода, известного в России с XV в. Его отец был адъютантом Г. А. Потемкина; имп. Екатерина II восприняла его от купели и стала крестной матерью младенца, нареченного Сергием в память величайшего русского подвижника Сергия Радонежского. Отец умер, когда мальчику исполнилось 2 года. Мать не сумела сохранить небольшое наследство и, не имея средств, отдала на воспитание обоих сыновей сестре, бывшей замужем за кн. Куракиным. Положение «нахлебника» болезненно отразилось на характере Уварова.

Он рано понял, что успеха на жизненном поприще может достичь только собственными усилиями, осознанно стремился к образованию; страсть к наукам сохранил до конца жизни. Получил домашнее образование, слушал лекции (не более года в 1801-1803) в Геттингенском университете в Германии. Благодаря настойчивому самообразованию, обладал глубокими познаниями (особенно в греческой истории), знал 7 языков (новые и древние, греческий изучал 15 лет), на 4-х языках писал и публиковал.

Опубликовал свыше 20 сочинений по истории, литературе, филологии и изящным искусствам Древней Греции, Рима и Востока (преимущественно на французском языке). После выхода в отставку в 1853 публично защитил магистерскую диссертацию в Дерптском университете о происхождении болгар; до последних дней трудился над докторской диссертацией.

Считался одним из образованнейших людей своего времени. Избран почетным членом Императорской академии наук (1811), Российской Академии (1828), многих ученых обществ России (Московского Императорского общества сельского хозяйства , Общества любителей российской словесности при Московском Императорском университете , Общества истории и древностей российских , Одесского общества истории и древностей , Императорского университета св. Владимира , Императорского Русского географического общества ); состоял почетным членом ученых обществ практически всех европейских стран (в т. ч. Национального института Франции, Королевского общества наук в Геттингене и Копенгагене, Королевского исторического общества в Мадриде, Французской Академии надписей и словесности), также был избран членом Историко-географического общества Бразилии.

Был дружен с Н. М. Карамзиным, В. А. Жуковским, К. Н. Батюшковым, состоял в переписке с европейскими знаменитостями (И. Гете, Г. Штейном, К. Поццо ди Борго, А. Гумбольдтом и его братом В. Гумбольдтом, Ж. Сталь).

Пожалован в 1803 в камер-юнкеры. Начал службу в 15 лет юнкером в Коллегии иностранных дел (1801), затем назначен к посольству в Вене (1806), секретарем посольства в Париже (1809), попечителем Петербургского учебного округа и членом Главного правления училищ (1810-21), президентом Императорской АН (1818-55), директором Департамента мануфактур и внутренней торговли Министерства финансов и членом Совета министров финансов (1822-24), сенатором (1826: участвовал в разработке Цензурного устава 1828), товарищем министра народного просвещения (1832), и. д. министра народного просвещения (1833), утвержден министром народного просвещения (1834-49).

Особенно значительна его роль как президента Академии наук, которую он возглавлял 37 лет и коренным образом преобразовал (разработанная им структура сохраняется и поныне). Он стоял во главе Министерства народного просвещения 15 лет, создав фундамент образования, в т. ч. высшего университетского.

Воспитанный аббатом-французом Мангеном на европейской (преимущественно французской) культуре, 20-летним юношей оказавшись в Западной Европе на дипломатической службе, прожив за границей несколько лет, достаточно глубоко познав западный мир, он возвращается в Россию страстным патриотом своего Отечества. Критически восприняв западноевропейскую цивилизацию, он считал, что в странах Западной Европы «порядок вещей искоренил мало-помалу почти в каждом государстве народный дух», и следствием этого явились революционные потрясения; пришел к убеждению, что Россия под руководством монарха может развиваться без революций, сохраняя свои национальные и духовные традиции.

Уваров был предан интересам России, достойно трудился для ее блага. Дважды добровольно уходил в отставку (в 1821 и 1849) в знак протеста против политики, направленной на ослабление России. Сочетание глубоких познаний с системностью мышления и обостренным чувством современности позволили выработать ему оригинальное мировоззрение и провести фундаментальные преобразования, особенно в народном просвещении.

Основу мировоззрения Уварова составляли 2 коренных принципа. 1-й заключался в том, что Россия не должна повторять западный путь развития, основанный на революционных потрясениях и деспотических режимах, что необходимо искать свой путь, исходя из собственного исторического прошлого и особенностей современного состояния России. Руководствуясь этим принципом, в государственной преобразовательной деятельности Уваров выступал как убежденный сторонник самобытного эволюционного пути развития России в общем русле мировой цивилизации. «Пора отказаться от попыток сделать Россию английскую, Россию французскую, Россию немецкую. Пора понять, что с того момента, когда Россия перестанет быть русской, она перестанет существовать».

2-й принцип заключался в том, что основа продвижения вперед в сильнейшей степени зависит от образованности общества. Уваров принадлежал к числу первых не только российских, но даже и европейских государственных деятелей, осознавших, что прогресс страны, ее благосостояние зависят от уровня образования. Поэтому Уваров просвещение сделал ядром выработанной им широкомасштабной общенациональной стратегии. Одна из главнейших задач просвещения состояла в укреплении чувства национальной гордости.

Самобытная программа Уварова в области народного образования была построена на «исторических принципах русской государственности и культуры»; она ставила задачу просветить все слои общества: «Министерство желает просвещения для всех, в мере способности каждого для вящего утверждения народного духа в верности к религии предков и преданности трону и царю».

Основные ее положения впервые были высказаны в 1832 в отчете о состоянии Московского университета: «Православие, Самодержавие и Народность составляют последний якорь нашего спасения и вернейший залог силы и величия нашего общества»; окончательно сформулированы в 1833 в докладе Николаю I: «По вступлению моему с высочайшего Вашего Императорского Величества повеления в должность Министра Народного Просвещения, употребил я, так сказать, заглавным местом, лозунгом моего управления следующие выражения: “Народное воспитание должно совершаться в соединенном духе Православия, Самодержавия и Народности”» (опубликованы в 1834 в «Журнале Министерства народного просвещения»).

Широко известная уваровская формула была взята им и преобразована из старинного военного девиза «За Веру, Царя и Отечество»; стала девизом графского рода Уваровых (возведен в графское достоинство в 1846). Знаменитая уваровская триада легла в основу не только народного образования, но и всей государственной деятельности Уварова. Она заключает в себе глубокую «державносозидающую философию».

По глубокому убеждению Уварова, эта краткая и внешне простая формула могла и должна была стать национальной идеей, вокруг которой сумели бы сплотиться все слои общества на пути эволюционного (а не западного, революционного) преобразования России. Уваров считал, что в национальной идее особенно нуждался образованный слой русского общества, который в силу особенностей развития отошел от русской культуры, от Православия и которому вследствие этого недоставало национального самосознания.

Уваров связывал прогресс человеческого общества прежде всего с прогрессом человеческого духа (материальный прогресс низводит человека до уровня вещей), поэтому Православие занимало первую позицию в его формуле. Вера ограждает человека и общество в целом от крайнего цинизма, скептицизма, материализма, безнравственности («Без любви к вере предков народ, как и частный человек, должен погибнуть; ослабить в них веру, то же самое, что лишить их крови и вырвать сердце»); обеспечивает единство русского народа, утверждает начала внутренней общности (определяет нормы поведения и убеждения и отдельного человека, и народа, и державного правителя). Православие сумело сохранить чистоту и крепость своих основ (в отличие от христианских религий Запада) и способно объединять русское общество. Вера незыблема. Творческая духовная сила лежит в основании русской государственности и русской культуры.

В самодержавии и самодержавном правлении Уваров видел главное условие политического существования России. Самодержавие как определяющая форма державного бытия русского народа была выстрадана и принята народом. Уваров считал, что обширная и разнообразная империя требует сильной центральной власти, что только сильная власть способна успешно претворять реформы, что самодержавное правление позволит России избежать экономических проблем, сопровождавших индустриализацию в Европе, и что промышленность может и должна развиваться не стихийно, а на основе государственного руководства, и тогда разумный экономический рост способен принести благо народу, привести к безболезненной ликвидации крепостного права.

Любая попытка ослабить самодержавие неминуемо приведет к гибели России: «Русский колосс упирается на самодержавии как на краеугольном камне; рука, прикоснувшаяся к подножию, потрясает весь состав государственный. Эту истину чувствует неисчислимое большинство между русскими; они чувствуют оную в полной мере, хотя и поставлены между собой на разных степенях и различествуют в просвещении и в образе мыслей, и в отношениях к правительству. Эта истина должна присутствовать и развиваться в народном воспитании».

Самодержавие соответствует православным и народным традициям, но со временем, очень отдаленным, характер формы государственного правления может быть изменен («когда Россия будет покрыта процветающими городами, хорошо обработанными полями, промышленными предприятиями, когда рынки сбыта будут открыты»).

Народность - это прежде всего историческая самобытность: идея народности в понятии Уварова подразумевала бережное отношение к отечественной истории, литературе, родному языку, обычаям. Уваров считал, что «народность состоит не в том, чтобы идти назад или останавливаться; она не требует неподвижности в идеях. Государственный состав, подобно человеческому телу, переменяет наружный вид свой по мере возраста: черты изменяются с летами, но физиономия меняться не должна». Иноземные веяния следовало воспринимать осмысленно, чтобы не «удушить» национальную культуру и национальное самосознание, и тем самым не изменить насильно «физиономию» народа. Уваров всегда выступал против слепого подражания западной культуре.

Из 3 компонентов уваровской формулы понятие народности было наиболее подвижным элементом, т. к. оценка самобытности находится в прямой зависимости от глубины познания собственной истории. Познать самобытность можно только путем изучения отечественной истории и культуры: зная во всей полноте «драгоценное наследие», Россия сможет сбросить оковы «интеллектуальной» колонии: «Внимайте гласу истории! Она вам ответствовать будет, она объяснит все ваши сомнения, решит все ваши вопросы».

В глубоком историческом образовании Уваров видел залог от революционных потрясений, от разлагающих общество атеистических идей, поэтому особое место отводил преподаванию истории на всех уровнях образования для полноценной подготовки российского гражданина; история, по определению Уварова, является главным предметом в воспитании гражданственности и патриотизма: «История образует граждан, умеющих чтить обязанности и права свои, судей, знающих цену правосудия, воинов, умирающих за Отечество, опытных вельмож, добрых и твердых царей».

Уваров считал, что «преподавание истории есть дело государственное». Основные принципы преподавания: «общей - кратко, современных народов - обширнее, отечественной - со всею нужною подробностью» (впервые опубликованы еще в 1813 в статье «О преподавании истории относительно к народному воспитанию»); при этом в отечественной истории надо выделять наиболее яркие ее этапы, где особенно проявлялась «нравственная сила русского народа».

Рассматривал историю как поступательный процесс, как закономерное движение человечества от «самовластия» деспотий и «безвластия» республик, рабства, крепостничества к просвещенной монархии, гарантирующей права человека и гражданина.

Также важным элементом сохранения и развития национальной культуры Уваров считал заботу о сохранении и развитии русского языка. По уваровской реформе образования в гимназический курс на протяжении всех 7 лет образования было введено преподавание русской грамматики, истории и литературы. («Внушить молодым людям охоту ближе заниматься историей отечественной, обратив больше внимания на узнавание нашей народности во всех ее различных видах»).

Исходя из концепции «Православие, Самодержавие, Народность» сумел за годы своего правления в Министерстве создать фундамент системы народного образования в России действительно на русских национальных началах и в интересах общественного развития Отечества. Реформировал учебные программы на основе классического образования; положил начало реальному образованию; создал 2 университета: С.-Петербургский (преобразовал в 1819 из Главного педагогического института), св. Владимира в Киеве (1833). Воспитанник Петербургского университета (окончил в 1849) писал: «Университет графа Уварова был университетом не немецким, не французским, не английским, но свой оригинальный русский, такой, каким его создали потребности общества».

Во всех университетах (в соответствии с разработанным Уваровым университетским уставом 1835) открыты специальные кафедры по русской истории, всемирной истории, истории и литературе славянских наречий; укреплены кафедры по истории и словесности древней Греции и древнего Рима. Введены заграничные стажировки для молодых кадров преподавателей высших учебных заведений.

«Ученые записки», которые стали издавать университеты по инициативе Уварова, не печатали политических новостей и «литературных ругательств», они выступали «как чистейший источник познаний и сведений». Одна из главнейших задач «Записок» заключалась в том, чтобы «внушить молодым людям охоту ближе заниматься историей отечественной, обратив большее внимание на узнавание нашей народности». Приоритетное значение в изучении отечественной истории в российских университетах должно было юношеству «показать место русского народа в системе народов».

Первым из министров стал публично отчитываться о своей работе: отчеты по управлению министерством ежегодно публиковались в основанном при нем в 1834 «Журнале Министерства народного просвещения».

При нем была создана централизованная система управления учебными округами. Учебные заведения всех ступеней (приходские, уездные, гимназии, университеты) были включены в единую государственную систему. Частное воспитание и иноземные воспитатели искоренялись как не соответствующие общественному характеру и национальному направлению в обучении и воспитании юношества: «положить конец превратному домашнему воспитанию их иностранцами и водворить как между молодыми людьми высшего сословия, так и вообще в университетском юношестве стремление к образованию народному, самостоятельному». Защищая российское просвещение от европейских революционных и атеистических идей, Уваров считал необходимым «сохранить все выгоды европейского просвещения, подвинуть умственную жизнь России вровень с прочими нациями» и быть на высоте новейших научных достижений Западной Европы.

Уваров фактически поднял из руин Академию наук. Коренным образом преобразовал ее: при нем увеличилось количество академиков, он способствовал избранию в нее крупнейших русских и европейских ученых; при нем основана Пулковская обсерватория, осуществлена масштабная исследовательская программа в области русской истории и языкознания, в т. ч. создана в 1829 и существующая поныне Археографическая экспедиция, которая целенаправленно собирала по всей России источники по истории допетровской Руси, обследовав с этой целью ок. 200 библиотек, архивов, монастырей; укрепил связь Академии с университетами.

Внес крупный вклад в востоковедение, считая Восток «колыбелью человечества». Выступил с проектом создания Азиатской академии (1810): хотя проект не получил поддержки, политика Уварова на посту президента АН и министра народного просвещения способствовала превращению России в один из крупнейших мировых центров изучения Востока: в Главном Педагогическом институте создается кафедра персидской и арабской словесности; в АН учреждается отделение востоковедения (при отделении создан «Азиатский музеум»), в С.-Петербургском университете создается отделение (в 1854 преобразовано в факультет) восточных языков (11 кафедр, где наряду с языками изучали историю, археологию, географию, религию); крупным центром востоковедения становится Казанский университет. Уваров придавал большое значение обучению в российских университетах уроженцев Кавказа, татар, калмыков, бурят и др., чтобы «юноши разных концов единого великого Отечества могли видеть друг в друге ближайших сограждан».

Уваров основал литературное общество «Арзамас» (1815-18), которое объединило в основном столичных литераторов (ок. 20 чел., наиболее активные члены: К. Н. Батюшков, Д. Н. Блудов, П. А. Вяземский, Д. В. Дашков, В. А. Жуковский, В. Л. Пушкин), последователей и защитников литературно-эстетических взглядов Н. М. Карамзина, ставивших целью слить воедино русские традиции с западными нововведениями, особенно в языке, т. к., по мнению лидера общества Уварова, национальная культура зависит от совершенства языка.

По инициативе Уварова на русский язык размером подлинника были переведены выдающиеся древнегреческие эпические поэмы Гомера «Илиада» (Гнедич Н. И.) и «Одиссея» (Жуковский В. А.).

Несмотря на личный конфликт с А. С. Пушкиным в 1835, Уваров высоко ценил его талант и считал его истинно национальным поэтом: в 1831 перевел на французский язык пушкинское стихотворение «Клеветникам России», в 1832 пригласил Пушкина на открытый диспут в Московский университет. Нелестная характеристика на Уварова в дневнике поэта за 1835 и его знаменитый памфлет «На выздоровление Лукулла» активно использовались яростными противниками реформаторской, национально-русской по существу, деятельности Уварова.

Имел награды: ордена св. Владимира, св. Анны, Белого Орла, св. Александра Невского, св. Андрея Первозванного.

Собиратель документов по истории России, памятников античного и западноевропейского искусства; библиофил (ок. 12 тыс. томов, преимущественно классиков, исторических сочинений, редких изданий). Библиотека и коллекция (известная в России как частный Порецкий музеум, помещалась в специально обустроенных залах) располагались в усадьбе Поречье Можайского у. Московской губ. (современники называли усадьбу «Русские Афины»); перешли по наследству сыну Алексею, а по завещанию последнего - в Российский Исторический музей. После 1917 собрание расформировано: большая часть книг поступила в Государственную публичную историческую библиотеку (где сохраняется доныне отдельным фондом), памятники античного и западноевропейского искусства - в Государственный музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина, русские древности остались в Государственном Историческом музее.

В память отца Алексей Уваров учредил в 1858 при Академии наук 5 ежегодных Уваровских премий, которые предназначались за лучшие сочинения отечественных писателей и драматургов, пишущих на русском языке об истории России и славян.

Имел сына и 3-х дочерей. В лице Алексея Сергеевича (1824-84) русская наука и культура нашли выдающегося археолога и организатора археологической науки: один из основателей Русского Археологического общества (1846), основатель Московского Археологического общества (1864), один из основателей Российского Исторического музея (1872), инициатор созыва Археологических съездов, колоссально продвинувших изучение российской истории.

Погребен С. С. Уваров в родовой усыпальнице в с. Холм Гжатского у. Смоленской губ.

Полунина Н.

Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа - http://www.rusinst.ru

Основатель теории "официальной народности" был уверен, что "пора отказаться от попыток сделать Россию английскою, Россию французскою, Россию немецкую. Пора понять, что с того момента, когда Россия перестанет быть русской, она перестанет существовать"

5 сентября \25 августа исполняется 220 лет со дня рождения русского политического деятеля патриотического направления, министра просвещения, социального мыслителя, президента Императорской Академии наук (1818-1855), члена ряда иностранных обществ С.С. Уварова (1786 – 1855). Но известен он был прежде всего как один из создателей в 30-х годах (вместе с С.П. Шевырёвым и М.П. Погодиным) теории, так называемой «официальной народности», представляющий для сегодняшнего патриотического читателя несомненный и важный интерес. В нынешней ситуации отсутствия всяческих позитивных государственных и государственнических идей, вынуждает нас обраться к наследию прошлого и в частности к такой замечательной фигуре нашей истории, ныне, к сожалению забытому деятелю, каким, безусловно был граф Сергей Семёнович Уваров.

С.С. Уваров родился 5 сентября \25 августа 1786 года в Москве. Он был потомком старинного русского дворянского рода, известного в России с XV века. Его отец был адъютантом Г.А. Потёмкина. Императрица Екатерина II восприняла его от купели и стала крёстной матерью младенца, наречённого Сергием в память величайшего русского подвижника Сергия Радонежского. Отец умер, когда мальчику исполнилось 2 года. Мать не сумела сохранить небольшое наследство и, не имея средств, отдала на воспитание обоих сыновей своей сестре, бывшей замужем за кн. Куракиным. Положение «нахлебника» болезненно отразилось на характере Уварова.

Он рано понял, что успеха на жизненном поприще может достичь только собственными усилиями, осознанно стремился к образованию. Страсть к наукам сохранил до конца своей жизни. Получил домашнее образование, слушал лекции (не более года в 1801-03 гг.) в Гёттингенском университете в Германии. Благодаря настойчивому самообразованию, обладал глубокими познаниями (особенно в греческой истории), знал 7 языков (новые и древние, греческий изучал 15 лет), на 4-х языках писал и публиковал.

Опубликовал свыше 20 сочинений по истории, литературе, филологии и изящным искусствам Древней Греции, Рима и Востока (преимущественно на французском языке). После выхода в отставку в 1853 году публично защитил магистерскую диссертацию в Дертпском университете о происхождении болгар. До последних дней своей жизни трудился над докторской диссертацией.

Был дружен с Н.М. Карамзиным, В.А. Жуковским, К.Н. Батюшковым, состоял в переписке с европейскими знаменитостями (И. Гёте, Г. Штейном, К. Поццо ди Борго, А. Гумбольдтом и его братом, Ж. Сталь).

В 1803 году пожалован был в камер-юнкеры. Начал службу в 15 лет юнкером в коллегии иностранных дел (1801), затем назначен к посольству в Вене (1806), секретарём посольства в Париже (1809), попечителем Петербургского учебного округа и членом Главного правления училищ (1810-21), президентом Императорской АН (1818-55), директором депортамента мануфактур и внутренней торговли Министерства финансов и члена Совета министров финансов (1822-24), сенатором (в 1826 году участвовал в разработке Цензурного устава 1828 года), товарищем министра народного просвещения (1833), утверждён министром народного просвещения (1834 – 49).

Воспитанный аббатом-французом Мангеном на европейской (преимущественно французской) культуре, 20-летним юношей оказавшись в Западной Европе на дипломатической службе (фактически также как и Ф.И. Тютчев), прожив за границей несколько лет, достаточно глубоко познав западный мир, он возвращается в Россию страстным патриотом своего Отечества. Критически восприняв западно-европейскую цивилизацию, он считал, что в странах Западной Европы «порядок вещей искоренил мало-помалу почти в каждом государстве народный дух», и следствием этого явились революционные потрясения. В итоге, он пришёл к убеждению, что Россия под руководством монарха может развиваться без революций, сохраняя свои национальные и духовные традиции.

Сергей Семёнович был предан интересам России, достойно трудился для её блага. Дважды добровольно уходил в отставку (в 1821 и 1849 гг.) в знак протеста против политики, направленной на ослабление России. Сочетание глубоких познаний с системностью мышления и обострённым чувством современности позволили выработать ему оригинальное мировоззрение и провести фундаментальные преобразования, особенно в народном просвещении.

Основу мировоззрения Уварова составляли 2 очень важных принципа. Первый заключался в том, что Россия не должна повторять западный путь развития, основанный на революционных потрясениях и деспотических режимах, что необходимо искать свой путь, исходя из собственного исторического прошлого и особенностей современного состояния России. Руководствуясь этим принципом, в государственной преобразовательной деятельности Уваров выступал как убеждённый сторонник самобытного эволюционного пути России в общем русле мировой цивилизации. В одном месте он отмечает следующее: «Пора отказаться от попыток сделать Россию английскою, Россию французскою, Россию немецкую (добавим от себя – американскую – Прим. С.Л .). Пора понять, что с того момента, когда Россия перестанет быть русской, она перестанет существовать».

Второй принцип заключался в том, что основа продвижения вперёд в сильнейшей степени зависит от образованности общества. Уваров принадлежал к числу первых не только российских, но даже и европейских государственных деятелей, осознавших, что прогресс страны, её благосостояние зависят от уровня образования. Поэтому Уваров именно просвещение сделал ядром выработанной им широкомасштабной общенациональной стратегии. Одна из главнейших задач просвещения состояла в укреплении чувства национальной гордости у русских людей.

Кроме этого, Уваров основал знаменитое литературное общество «Арзамас» (1815-18), которое объединяло в основном столичных литераторов (около 20 человек, наиболее активными членами общества были К.Н. Батюшков, Д.Н. Блудов, П.А. Вяземский, Д.В. Дашков, В.А. Жуковский, В.Л. Пушкин), последователей и защитников литературно-эстетических взглядов Н.М. Карамзина, ставивших целью слить воедино русские традиции с западными нововведениями, особенно в языке, т.к., по мнению лидера общества Уварова, национальная культура зависит от совершенства языка.

По его же инициативе на русский язык размером подлинника были переведены выдающиеся древнегреческие поэмы Гомера «Иллиада» (Н.И. Гнедич) и «Одиссея» (В.А. Жуковский).

Выдвинувшись на дипломатическом поприще, Уваров последовательно занимал важные государственные должности: являлся попечителем Санкт-Петербургского учебного округа, директором департамента мануфактуры и внутренней торговли, товарищем министра народного просвещения, министром народного просвещения (1833-1849). В истории русской философской и политической мысли характеризуется как «просвещённый консерватор в начале карьеры и реакционер (создатель теории официальной народности) в конце жизни».

Однако, в историографии существовали и другие оценки Уварова. Так, Ж. де Местр считал, что Уваров, по сути дела, является первым оригинальным русским философом, осмелившимся подвергнуть определённой ревизии наследие просветительской философии XVIII века.

Основными философскими работами Уварова являются «Проект Азиатской академии» (1810), «Опыт об Элевсинских мистериях» (1812) (обе на французском языке). Он испытал сильное влияние немецких романтиков, Ф. Шлегеля, а также И.В. Гёте и И.Г. Гердера. Сергей Семёнович придерживался пессимистического взгляда на судьбы человечества, его концепция диаметрально противоположна теории прогресса, выдвинутой Кондорсэ. Он считал, что человеческий род постепенно деградирует, удаляясь от источников всеобъемлющего знания, которые существовали на Востоке.

Вместе с тем, Уваров считал, что с развитием просвещения (понимаемого им как распространение наук и смягчения нравов) противоречия западноевропейской цивилизации могут быть сглажены. России, разумеется, при этом, отводилась роль как посреднице между Востоком и Западом. Идеи Уварова в русском обществе распространения не получили.

Уваров стал главным разработчиком идеи официальной народности эпохи Николая I. Впервые данная концепция была подана императору в марте 1832 года с изложением основных принципов, которые должны были лечь в основу будущей государственной идеологии. Ранее считалось, что впервые Уваров сформулировал её в отчёте о ревизии Московского университета, представленном Николаю I 4 декабря 1832 года. Хотя, некоторый «зародыш» теории появился и раньше, поскольку ещё в 1818 году Уваров в речи, произнесённой на торжественном заседании собрания Главного педагогического института, говорил о любви к отечеству, вере и государю, которую необходимо воспламенять в молодом поколении. На изменение его прежних взглядов повлияли сочинения французской консервативной мысли (Ф. Шатобриан, Ж. де Местр) и общение с русскими консерваторами, в частности с Н.М. Карамзиным, М.Л. Магницким, идейное влияние которых на самого Уварова было неоспоримо.

Окончательно Уваров перешёл с позиций умеренного либерализма к классическому консерватизму уже в 20-30-х годах XIX века из–за революционных событий как на Западе (революции 30-х годов во Франции), так и в России (восстание декабристов). Уже в конце 20-х годов он бесповоротно переходит в стан консерваторов и традиционалистов, что подтверждает и меморандум 1832 года.

В отчёте, подводя итоги своей инспекционной поездки в Москву, Уваров убеждал императора в том, что России необходимо «образование правильное, основательное, необходимое в нашем веке с глубоким убеждением тёплою верою в исконно русские начала православия, самодержавия и народности».

В предложении управляющего министерством народного просвещения от 21 марта 1833 года Сергей Семёнович снова выдвигает в качестве основной задачи воспитание молодого поколения в духе охранительной идеологии.

Наиболее развёрнуто и чётко Уваров изложил свои идеи в четырёх документах: в письме-меморандуме императору, датированном мартом 1832 года, в докладе «О некоторых общих началах, могущих служить руководством при управлении министерством народного просвещения», представленной царю 19 ноября 1833 года, и двух юбилейных отчётах о деятельности министерства народного просвещения в течении 5-10 лет («Обозрение действий правительства за истекшее пятилетие» и «Десятилетие министерства народного просвещения»).

Вполне актуальными и своевременными звучат следующие слова Уварова обращённое к царю, оценивая молодое поколение: «Положение учреждений, состояние умов и в особенности поколение, которое выходит сегодня из наших дурных школ и в нравственной запущенности которого мы, может быть надо признаться, должны упрекнуть себя, поколение потерянное, если не враждебное, поколение низких верований, лишённое просвещения, состарившиеся прежде, чем оно вступило в жизнь, искушённое невежеством и модными софизмами, будущее которого не принесёт блага Отечеству». Такие слова не могли не произвести ошеломляющего впечатления от государя, которое усиливалось предложением Уварова императору: «взять на себя роль поводыря и указывать путь».

Убеждая императора в своей правоте, Уваров привлекает в свои союзники знаменитого французского историка и государственного деятеля Ф. Гизо. «У общества, - цитирует Уваров французского учёного, - нет более политических, нравственных и религиозных убеждений» – и тот вопль отчаяния, - добавляет он уже от себя, - непроизвольно вырывающийся у всех благонамеренных людей Европы, каких бы взглядов они не придерживались, служит единственным символом веры, который ещё объединяет их в нынешних условиях».

Эти слова, как и обращение к высказываниям Гизо, в высшей степени не случайно. Здесь возникает вполне резонный вопрос: чем же руководствовался Уваров, используя вольный перевод изречения Гизо в своём меморандуме? Ответ оказывается довольно простым. Характеризуя положение Европы, и шире Запада, Уваров заявляет, что «после 1830 года нет мыслящего человека, который хотя бы однажды не спрашивал себя с удивлением, что же такое эта цивилизация». Поэтому, отвечая на поставленный вопрос, он приходит к выводу, что цивилизация вместо того, чтобы воспрепятствовать развитию революционных процессов, стало «пособницей ходу событий», «превратилась в призрак» и «каждый из нас и как частное лицо и как член общества уже в глубине души сверг её с трона». В таких условиях звучит скрытая установка на неприемлемость принципов национально-государственного устройства европейских держав для России. Между тем саму порочность такого положения осознают и сами европейцы. Тут –то Уваров и вставил цитату из выступления одного из видных политических деятелей Франции, стремясь убедить в своей правоте Николая I.

Естественно, что слова Гизо, «одного из творцов Июльской революции, человека, наделённого совестию и талантом, выразителя мнения всех благонамеренных людей Европы независимо от их идейных воззрений», пришлась в данной ситуации как нельзя кстати. Высказыванием Гизо Уваров подчёркивал не только разрушительность европейских либеральных и радикальных идей, не только признание этого факта самими европейцами, но и более выгодное положение России, которая «пока избегла подобного унижения».

Уваров вполне обоснованно считал, что средством спасения для России могут стать её национально-государственные особенности, поскольку она «невзирая на повсеместное распространение разрушительных начал, сохраняла тёплую веру к некоторым религиозным, моральным и политическим понятиям, ей исключительно принадлежащим». Опираясь в своей деятельности на эти понятия, возрождая их значение, можно избегнуть «всеобщего разрушения» и спасти общество от социального и духовного кризиса (социальные проблемы вышли из духовных). Эти понятия, по мысли Уварова, должны быть положены в основу будущей государственной идеологии, сформулировать которую должно министерство народного просвещения.

Сергей Семёнович предложил императору план создания идеологии, состоящей из трёх этапов. На первом этапе нужно «найти начала, составляющие отличительный характер России и ей исключительно принадлежащие», затем собрать эти начала в единое целое и «на них укрепить якорь нашего спасения» и, наконец, используя эти принципы, укрепить Отечество на твёрдых основаниях, «на коих зиждется благоденствие, сила и жизнь народная».

Эти частные цели в своей совокупности представляют общегосударственную задачу, от решения которой зависит судьба России. И первый шаг на пути претворения поставленной задачи в жизнь – разработка государственной доктрины, основанной на исконных национальных особенностях, отличающих Россию от других стран. Таких особенностей, таких начал, без коих Россия, по мысли Уварова, «не может усиливаться, благоденствовать, жить», всего три: «православие, самодержавие, народность».

Православие, считал Уваров, составляет основу жизни народа. Русский человек не мыслит своей жизни без православной веры, которая охватывает все стороны его деятельности и быта. С давних пор он привык видеть в ней «залог счастия общественного и семейственного». Уваров отмечал, что вера обеспечивает кровную связь между поколениями, преемственность традиций, поскольку «без любви к Вере предков народ как частный человек должен погибнуть». Подчёркивая искренность и глубину религиозных чувств русских людей, Уваров предупреждал императора об опасности ослабления народной веры: «ослабить в них Веру то же самое, что лишить их крови и вырвать сердце. …. Это была бы измена в пространном смысле».

Уваров высоко оценивал историческую роль православия в судьбе России. Православная вера выступает у него той силой, которая помогла России «устоять среди бурь и явлений». В прошлом сама вера русского народа «сохранила бытие России при напоре и полудиких орд языческого Востока, и полупросвещённых полчищ мятежного Запада». Способствуя отражению военной агрессии, сохранению русской государственности и самобытного характера Руси, она помогала выстоять русским людям в тяжелейшие годы испытаний и смут. Православная вера выступает у Уварова в роли спасителя русского просвещения.

Таким образом, православная вера – основа народного монархизма и патриотизма, считал Уваров. Он оказывает значительное влияние на другие структурные элементы доктрины. Ослабление (которое происходит с нами, начиная с ХХ века), а тем более утрата веры в народе нанесёт удар и по самодержавию, и по народности, так как приведёт русский народ к падению «на низшую ступень в моральном и политическом предназначении».

Самодержавие, по Уварову, представляет собой «главное условие политического существования России», это фундамент, на котором держится всё Российское государство. «Рука, прикоснувшаяся к подножию, потрясает весь состав государственный» – для него это истина, которая не требует доказательств. Большинство русских людей, независимо от сословной принадлежности, образования, занимаемой должности, идейных воззрений, «отношения к правительству», осознают губительность попыток реформировать институт самодержавия, поскольку монархическим сознанием проникнуто мировоззрение всех слоёв и сословий России. А потому как нелепо и смешно выглядят те, кто в конституционном устройстве европейских держав видят свой идеал. Они, пишет Уваров далее, «не знают России, её положения, её нужд, её желаний».

Пристрастием к западническим и европейским формам, с его позиции, мы наносим вред прежде всего самим себе, поскольку забываем об исконных русских национальных особенностях. Поэтому Сергей Семёнович считал одним из главных направлений деятельности правительства всемерную заботу о том, чтобы самодержавие в России было «сильным, человеколюбивым, просвещённым». Только в этом случае самодержавная власть может в достаточной мере выполнять свои функции верховной власти в государстве.

Историческую роль самодержавия Уваров видел в том, что оно «соединило расторженные члены Государства и уврачевало язвы его». Создав сильное единое государство, превратившееся впоследствии в мощную и прекрасную империю, которая раскинулась от Белого, Балтийского, Чёрного и Азовского морей вплоть до Тихого океана, самодержавие обеспечивало на протяжении столетий его целостность и политическую самостоятельность. Уваров утверждал, что только самодержавие способно поддерживать «целость в такой огромной массе, которой не было в Истории мира ничего подобного». Самодержавие же указывало в доктрине министра оказывал непосредственное влияние на остальные основополагающие принципы, в частности, на народность.

Третий принцип уваровской формулы – народность. Этот принцип является наиболее сложным и проблемным принципом. В данном случае несомненно одно – сам Уваров прекрасно понимал всю сложность и многогранность данного понятия. Недаром, характеризуя принцип народности, он писал, что этот вопрос «не имеет того единства, какое представляет вопрос о самодержавии». Сутью понятия народности в работах Сергея Семёновича сводится к двум составляющим: русской нации и русскому государству как единому организму. Единство народа и государства достигается путём совместного многовекового развития. Причём само развитие государства, которое «подобно человеческому телу, переменяет наружный вид по мере возраста», выступает в трудах Уварова как естественный процесс, бороться с которым бессмысленно.

Другая особенность принципа народности заключается в его динамичности. «Народность, - писал министр, - не состоит в том, чтобы идти назад или останавливаться; она не требует неподвижности в идеях». «Народность» такое же древнее понятие, как православие и самодержавие, но, в отличие от последних, она на протяжении столетий претерпевала значительные изменения, сохраняя старые и приобретая новые черты, поэтому «относительно народности всё затруднение заключается в соглашении древних и новых понятий». Россия, как считал Уваров, развивалась и будет развиваться благодаря своей народности, опираясь на православную веру и монархию, без возврата к прошлому, но и без решительного разрушения «существующего порядка вещей». Сергей Семёнович уверен, что между «обветшалыми предрассудками» (идеи XVIII века) и «новейшими предрассудками» (революционные идеи Запада) «находится обширное поле, на котором здание нашего благосостояния укрепиться может». А для того, чтобы построить это здание, нам надо, справедливо считал Уваров, не только сохранить «святилище наших народных понятий» в неприкосновенности, но и положить их в основу всей государственной политики, и в первую очередь политики в области народного просвещения.

При этом надо признать, что во взглядах самого Уварова понятие «народность» не было статичным. С годами оно расширялось, обогащалось новыми гранями. Так, по прошествии пяти лет со дня назначения его на пост министра в юбилейном отчёте императору Сергей Семёнович дал такое определение народности: «Дух русский, здравый, высокий в простоте своей, смирённый в доблести, непоколебимый в покорности закону, обожатель царей, готовый всё положить за любезное Отечество, искони возвышал нравственные силы его».

Под термином «дух русский» Уваров подразумевал национальный дух русского народа, составным элементом которого является национальный характер. Поэтому характеристика этого понятия сводится у Уварова к перечислению черт характера русского народа, таких как законопослушность, монархизм, патриотизм. Об этом пишет и сам министр: «Слово «народность» возбуждало в недображелателях чувство неприязненное за смелое утверждение, что министерство считало Россию возмужалою и достойною идти не позади, а по, крайней мере, рядом с прочими европейскими национальностями».

К сожалению, после отставки Уварова в 1849 году, данная концепция потерпела полное поражение, и страна выбрала другой курс уже после смерти самого императора в 1855 году. После ухода Уварова был выбран ошибочный курс запрещения наук, преподавания философии в университетах, более жёсткой цензуре запретов буквально всего, против чего постоянно возражал сам Уваров. В итоге, после 1855 года страна пошла по либеральному пути, полностью забыв временный и удачный опыт С.С. Уварова. Нам необходимо вспомнить о этом опыте и подумать почему же эта попытка консервировать Россию принадлежала и действовала только благодаря одному человеку.

Сам Уваров имел многочисленные награды за преданную службу Отечеству: ордена св. Владимира, св. Анны, Белого Орла, св. Александра Невского, св. Андрея Первозванного. Умер С.С. Уваров 16 (4) сентября 1855 года в Москве. Погребён в родовой усыпальнице в с. Холм Гжатского уезда Смоленской губернии.

1) Русская философия. Словарь. – М.:1995.

2) Русское мировоззрение. Словарь. – М.:2003.

3) Русская литература. Словарь. – М.:2004.

4) Консерватизм в России и мире: прошлое и настоящее. В.1. – М.:2001.

5) Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика. – М.:2000.

6) Виттекер Ц.Х. Граф Сергей Семёнович Уваров и его время. – М.:1999.

7) Российские консерваторы. – М.:1997.

8) А.Н. Гулыга. Творцы русской идеи. (Серия ЖЗЛ). – М.:2006.

(1786-1855) российский государственный деятель

В российской истории граф Сергей Семенович Уваров знаменит прежде всего как автор официальной идеологии, определившей развитие русской культуры середины XIX века. Впоследствии эту идеологию назвали охранительной, а определить ее можно тремя словами: православие, самодержавие, народность. С тех пор прошло более полутора веков, но ее влияние можно ощутить и сегодня.

Сергей Уваров родился в семье видного деятеля екатерининских времен, вице-полковника лейб-гренадерского полка Сергея Уварова. Крестной матерью младенца стала сама императрица, что в значительной мере определило его дальнейшую судьбу. Впрочем, все родственники Уварова по линии отца и по линии матери были видными придворными. Один из них, князь А. Куракин, устроил Сергея на службу при дворе, и в 1803 году ему уже пожаловали чин камер-юнкера.

Как и пристало отпрыску благородной семьи, Сергей Уваров получил блестящее домашнее образование. Он изучал европейскую культуру, историю античности, знал несколько иностранных языков.

В 1801 году его зачислили на службу в Коллегию иностранных дел. В течение трех лет он оставался в России, а затем был направлен в русское посольство в Вену. В Австрии молодой дипломат продолжил самообразование, много путешествовал. Он познакомился с немецким естествоиспытателем Александром Гумбольдтом и специально ездил в Веймар, чтобы встретиться со знаменитым немецким писателем и философом Иоганном Гёте .

Через год Сергея Семеновича Уварова переводят в Париж, где он становится секретарем русского посольства. Во Франции он продолжает завязывать связи, знакомится с известной французской писательницей Жерменой де Сталь и становится постоянным посетителем ее литературного салона.

Однако неожиданно его судьба меняется: он знакомится с приехавшей во Францию графиней Е. Разумовской, дочерью одного из первых сановников империи графа Алексея Разумовского, и вскоре женится на ней. Благодаря браку он стал состоятельным человеком и мог позволить себе уволиться со службы. К тому же этот брак оказался счастливым, жена родила ему трех дочерей и сына.

Вместе с женой Сергей Уваров возвращается в Россию и по протекции тестя, занимавшего пост министра народного просвещения, становится попечителем Санкт-Петербургского учебного округа. В новой должности ему пришлось разрабатывать университетский устав и концепцию высшего образования в России.

Много времени Сергей Уваров отдает и публицистике: он выпускает несколько книг, в которых разрабатывает идеи, впоследствии ставшие основой его теории официальной народности. Наибольшей популярностью пользуется книга Уварова, в которой он анализирует причины поражения Наполеона. Одним из первых он написал, что победа над французской армией стала возможна благодаря подъему национальных сил.

Идеалом для Сергея Уварова стало единение народа и царя. В то время он осуждал любое проявление деспотизма и произвола, считая, что России необходим просвещенный монарх. Можно сказать, что Уваров занимал либеральные позиции, даже был членом литературно-художественного кружка «Арзамас», где познакомился с Василием Жуковским , Александром Пушкиным и будущими декабристами. Но он никогда не поддерживал предложений о насильственном изменении существующего в России строя.

Однако после восшествия на престол Николая I и суда над декабристами, убеждения Сергея Уварова резко меняются. Теперь он выступает против любого проявления либерализма. С его точки зрения, залогом незыблемости самодержавия является контроль над обучением молодого поколения. Но в отличие от Бенкендорфа, Уваров понимал, что репрессии не помогут. Либеральным идеям необходимо противопоставить собственную концепцию. И он начинает вырабатывать соответствующее представление, в котором обосновывает место России в мире и излагает свой взгляд на внутреннее положение в стране.

Старания Уварова были замечены. В 1826 году Николай I включает его в состав Государственного совета в качестве сенатора, чуть позже назначает товарищем (заместителем) министра народного просвещения.

Сергей Семенович Уваров впервые написал о том, что Россия является страной совершенно особенной, она не нуждается ни в каком влиянии Запада. Уникальность страны, по Уварову, заключается в том, что здесь сохраняется вера в спасительные начала, без чего она не может благоденствовать. Этими началами он считал государственное устройство, православную веру и опору на народные корни.

Теорию Сергея Уварова поддержали многие представители русского общества, в том числе император. Ему поручают составить новый цензурный устав, с помощью которого предполагалось регулировать социальную жизнь. Позже этот документ был прозван «чугунным», так как в нем запрещались малейшие проявления инакомыслия, и прежде всего - религиозное вольномыслие.

Николай I принял концепцию Сергея Уварова. В 1834 году он назначает его министром народного просвещения. В Извещении попечителям учебных округов о своем назначении Уваров писал: «Наша общая обязанность состоит в том, чтобы народное образование совершалось в соединенном духе самодержавия, православия и народности». Такова была программа его деятельности.

Но далеко не все деятели русской культуры оказались на его стороне и поддержали его начинания. Через год в журнале «Телескоп» появляется «Философическое письмо» Петра Чаадаева , автор которого впервые показал опасность изоляции России от европейской культурной жизни. Реакция властей оказалась весьма резкой: журнал был закрыт, его издатель Н. Надеждин отправлен в ссылку, а Чаадаев был объявлен сумасшедшим и посажен под домашний арест.

Выдвинутая Сергеем Семеновичем Уваровым триада оказалась не обычным лозунгом: в каждое из трех понятий вкладывалось строго определенное содержание. В частности, православную веру он считал единственно возможной для всех народов России. Вслед за этим начались преследования людей других вероисповеданий, в частности старообрядцев.

Самым сложным понятием в концепции Уварова оказалась народность. Парадокс заключался в том, что он заимствовал его у немецких философов и не без успеха попытался приспособить к русской ментальности.

Под народностью Уваров подразумевал насаждение патриархального образа жизни, безропотное послушание властям и царю. Он считал, что эти черты характера исконно присущи русскому человеку.

Сергей Семенович Уваров полагал, что в самой России нет причин для каких-либо серьезных конфликтов, следовательно, родное отечество превосходит все остальные европейские страны. Показательна оценка высказываний министра, которую дал Петр Вяземский в своих записных книжках. Он назвал подобные восхваления патриархального образа жизни квасным патриотизмом.

Сергей Уваров очень активно занимался усовершенствованием системы образования: он хотел, чтобы оно стало классическим, но доступным прежде всего детям дворян и чиновников. Уваров решительно пресек инициативу графа Сергея Строганова , который предлагал сделать университеты общедоступными.

Уваров одновременно занимал пост министра народного просвещения и должность президента Академии наук. Это привело к тому, что вся научная деятельность стала бюрократической, а количество естественнонаучных журналов сократилось. Любое инакомыслие считалось крамолой и не допускалось, поэтому в Академии резко снизилось количество самостоятельных проектов.

Казалось, нововведения Сергея Уварова разрушают сложившиеся нормы поведения и приводят к монополизации сознания. Но на самом деле этого не произошло, и с конца тридцатых годов разгорается полемика между западниками и славянофилами. Она оживила общественную жизнь, расширила контакты. В это же время развивается литературная критика, которая стала формировать новое мышление.

Недостатки системы Сергея Уварова стали особенно заметны после европейских революций 1848 года. Авторитет министра в глазах императора поколебался, так как ему оказалось не под силу искоренить вольнодумство в учебных заведениях. Граф тяжело переживал происходящее. 6 января 1849 года у него произошел «нервический удар», и по состоянию здоровья его вскоре отправили в отставку. Правда, Николай I лично принял его и за безупречную службу пожаловал ему орден Андрея Первозванного.

После выхода в отставку, Сергей Семенович Уваров поселяется в своем имении Холм, расположенном неподалеку от Гжатска. Там он почти безвыездно прожил пять лет и умер в 1855 году.